Путин и Гитлер. Об этом надо говорить

Сравнение этих двух политических лидеров - один сегодня в России, другой, в своё время, в Германии - всё более входит в идейный оборот СМИ. И даже в моду.

К тому есть основания: как оказалось, Путин так же, как и Гитлер, любит проливать кровь людскую; при этом масштаб массового кровопролития у обоих злодеев прямо пропорционален их представлению о масштабе величия государства, которое необходимо достичь таким кровопролитием. Это убеждение у одного и другого имеет культурный источник, чего обычно не замечают журналисты.

Как писал Альбер Камю в своём эссе о Гитлере, для фюрера главным в его жизни был триумф личной воли и действие во имя самого действия. Законность этих действий не имеет значения, если они совершаются во имя величия государства. А овации обезумевших толп после его броских речей, ориентированных на иррациональные инстинкты толпы, потерявшей в кризисную эпоху культурный ориентир, питали его нарциссическое самообожествление. Разве эти внешние черты политического портрета Гитлера не бросают свет на черты портрета Путина?

Однако действия Гитлера не были следствием лишь его индивидуального характера и мировоззрения, - они были мотивированы наступившей эпохой европейского нигилизма - в смысле отрицания высших, надличностных ценностей, сформировавшися внутри христианства. И даже массовое уничтожение евреев (Голокост) идейно черпалось идеологами нацизма в исторически давнем церковном антииудаизме. Путин также человек действия во имя действия для величия России.

И если Гитлер, будучи посредственностью с некрофильскими наклонностями, находил идейные истоки своих действий в философии Ницше (точнее, в ее иррациональной части), а "окончательное решение еврейского вопроса" для фюрера было логичным финалом многовековых гонений на них еще во времена раннего христианства, - так и посредственная личность Путина, питаясь напыщенным дугинским иррационализмом и, по-видимому, также в душе обремененная тяжелой формой нарциссизма и некрофилии, лишь продолжает многовековую самодержавную имперскую традицию царистских амбиций быть жандармом Европы, а также насилия над собственным народом, оправдывая это насилие необходимостью быть осаждённой крепостью среди окруживших Россию врагов.

И так же, как и цари-императоры, следуя логике репрессивного государства, Путин стремится к "окончательному решению украинского вопроса". Тут уместна параллель: от "Майн кампф" была прямая дорога к газовым камерам Майданека (как говорил в Нюрнберге английский обвинитель), а от путинской примитивно-презрительной риторики относительно украинского "недогосударства" прямая дорога к аннексии Крыма и войне в Донбассе.

Хочется надеяться, что российского фюрера и его ближайшее трусливо-послушное окружение ждёт свой Нюрнберг.

Nikolay Kozyrev