Закон об образовании - только вершина айсберга очень чувствительных тем. Самое сложное - впереди

Как будет развиваться ситуация вокруг закона дальше? Стоит ли ожидать протестных акций от венгерского меньшинства? Какие аргументы следует использовать для конструктивного диалога с соседями и, собственно, почему так важно вести этот диалог, – Укринформ поговорил с аналитиком, которая системно изучает ситуацию с венгерским вопросом на Закарпатье, Дмитрием Тужанским.

- Наверное, стоит начать разговор с вопроса, почему этот закон превратился в такой скандал – и в официальных отношениях между Киевом и Будапештом, и в Закарпатской области в частности. Так почему, собственно?

– Совпало сразу несколько причин, которые усиливают друг друга. Первое – речь идет об очень чувствительной теме, которой никто годами в Украине серьезно не занимался. Речь, прежде всего, не о реформе образования, а о правах и статусе нацменьшинств. Причем не только венгерского, которое сейчас вроде бы протестует больше всего, а всех. Тем более, что реакция из Бухареста не менее четкая: президент Румынии отменил свой визит в Украину, который планировался в октябре, а также прием у себя председателя ВР Андрея Парубия. Большой вопрос, или на дипломатическом языке – это сигнал не резче, чем те заявления топовых политиков, которые звучат из Будапешта.

Еще один важный момент, который надо понимать: хотя дискуссии ведутся вокруг закона “Об образовании”, но все сводится на самом деле к языковым правам. Отсюда и появилась формулировка «языковая статья образовательного закона».

По моему мнению, аргументация со стороны украинской стороны как раз должна касаться всего закона, а не только 7-й статьи. Мы должны объяснять коллегам из Румынии и Венгрии суть всего закона, его роль и то, как будет работать в нем 7 статья. Потому что сейчас все зациклились только на ней. Складывается впечатление, что собственно о законе вообще забыли. Хотя он очень даже неплохой, современный. Это признают и профессиональные педагоги из числа представителей нацменьшинств, которые следили за его подготовкой и знакомы с его нормами.

В то же время, к сожалению, в Украине сейчас почти не ведется дискуссия, как будет работать этот новый образовательный закон, если у нас до сих пор действует закон о языке Колесниченко-Кивалова. А эта дискуссия очень необходима. Она может оказаться еще более сложной как внутри страны, так и с нашими соседями, чем вокруг закона об образовании.

- То есть, логично подтягивать за этим образовательным законом языковой?

– Это очень взаимосвязанные вещи. Кстати, Будапешт еще в начале этого года посылал четкие и резкие сигналы Киеву относительно законопроектов о языке. Поэтому нынешняя реакция Венгрии последовательно резкая и прогнозируемая.

Но не стоит зацикливаться на этой резкости и эмоциональности. Конечно, это сигнал. Но современная Венгрия именно так выражает свой протест, причем не только против действий Украины, а даже Брюсселя или Бухареста.

Конечно, сейчас это продиктовано также приближением выборов, которые в Венгрии пройдут в апреле 2018 года, и на которых правящая команда Виктора Орбана очень надеется снова получить конституционное большинство в парламенте. Следовательно, не теряет возможности мобилизовать электорат.

Но не стоит списывать все на выборы, потому что согласно изменениям в Конституцию Венгрии, которые вступили в действие с 2012 года, защита прав иностранных венгров закреплена как конституционный долг правительства. Для Виктора Орбана и его команды – это не только политика, это равнозначно миссии, мировоззрению.

- Подписание закона Президентом стало неожиданностью для закарпатцев, ведь на это надеялись только после резолюции Венецианской комиссии?

- С первых заявлений Петра Порошенко на тему закона “Об образовании” было понятно, что он намерен подписать его, но чтобы так быстро... Это действительно неожиданно для многих. Хотя это не нивелирует роли Венецианской комиссии и Совета Европы в экспертизе этого закона: если специалисты придут к выводу, что в законе что-то не так, то Украине будет трудно игнорировать это. Надо будет вносить изменения. Но очень важно, чтобы возможные изменения в законе не нивелировали его суть.

Стоит обратить внимание, что украинское общество достаточно единодушно отреагировало на этот закон, восприняло его, поддержало, в том числе, 7-в статью. Украина действительно изменилась после Евромайдана, но эти изменения по разным причинам не до конца видят и понимают наши соседи, в частности в Венгрии и Румынии. Хочу подчеркнуть: именно изменения в обществе, а не в политикуме. Поэтому закон в целом отвечает на общественный запрос. А главная проблема здесь в отсутствии взаимодействия с меньшинствами – потому что меньшинства к этому закону, в отличие от общества в целом, оказались неготовыми. Поэтому для отдельных представителей нацменьшинств и правительств стран, которые их поддерживают, принятие такого закона об образовании стало неожиданностью.

С другой стороны – могло бы быть значительно больше коммуникации с украинской стороны – и до принятия закона, и после. Больше объяснений, толкований, двусторонних консультаций, личных встреч дипломатов и правительственных чиновников. Именно так вырабатывается европейская политика – через постоянный качественный диалог и выстраивание доверия.

Нельзя практики конфликтности и войны, которые мы закономерно используем с Россией, распространять в спорных ситуациях на наших западных соседей. Это абсолютно некорректно и безответственно. Так же безответственно, как и проводить параллели между Закарпатьем, Крымом и Донбассом – мол, это аналогичные сценарии, сепаратистские тенденции и так далее. На самом деле, на этих манипулятивных настроениях и нарративах умело играют пророссийские силы в Украине.

- Есть мнение, что интересы нацменьшинств проигнорировали еще во время разработки закона.

– Коммуникация с нацменьшинствами была, но вот к качеству есть вопросы. И ответственность за это лежит на плечах обеих сторон, насколько каждая из них была готова слышать и понимать друг друга, а также совместно работать на результат. Потому что действительно, в частности, у венгерского нацменьшинства Украины есть ощущение, что их в очередной раз использовали для легитимизации решения, которое было заблаговременно подготовлено без их участия.

- Возможно, дело в том, что голоса одного Ласло Брензовича было мало для качественной коммуникации?

– Конечно, один народный депутат – это малочисленное представительство, но Ласло Брензович является членом президентской фракции, то есть может непосредственно влиять не только на процесс принятия решения, но и на его разработку. Собственно, так и было во время подготовки законопроекта, но вот в сессионном зале, когда принимался закон, сложилось впечатление, что Ласло Брензович самоустранился. На финальное совещание по 7-й статьи к Андрею Парубию пошел не он, а другой закарпатский нардеп Роберт Горват. Было бы интересно услышать аргументы Ласло Брензовича, ведь он, кстати, – квалифицированный педагог, поэтому он точно мог говорить о законе с позиции эксперта, а не только политика.

- Свидетельствует ли ситуация, которая складывается вокруг этого закона, о том, что напряжение будет расти?

– Не уверен, что еще будет расти, потому что градус уже достаточно высокий, но не исключаю, что напряжение не спадет. Во всяком случае, резкие заявления будут и в дальнейшем. Тем более, если учесть то, что этот закон – только вершина айсберга чувствительных тем в украинско-венгерских (и не только) отношениях. Сложных вопросов накопилось немало. Поэтому аналогичный резонанс могут вызывать и другие украинские законопроекты – о языке, о гражданстве и тому подобное.

Но важно, чтобы эти резкие политические по содержанию заявления не завели диалог с нацменьшинствами и странами-соседями в тупик. А потому не стоит слишком сильно цепляться за эмоциональность заявлений наших соседей. Тем более, если быть внимательным, то можно заметить, что почти сразу или даже параллельно с очень резким заявлением министра МИД Венгрии Петера Сийярто раздается обязательно другое по тональности кого-то из венгерских чиновников с призывом немедленно начать двусторонние консультации и диалог. То же самое со стороны Бухареста: в декларации парламента они протестуют против закона “Об образовании”, но поддерживают евроинтеграционные стремления Украины и добрососедские отношения. Это плацдарм для взаимопонимания и конструктивной дипломатии.

С украинской стороны тоже на официальном уровне заявляют о готовности к диалогу. Уже даже в ЕС к этому призывали. Украине следует быть проактивной, потому что надо кое-что наверстать, некоторое время потеряно, а это разрушает доверие. Его надо немедленно восстанавливать в отношениях и с Будапештом, и с Бухарестом. Уверен, там в подавляющем большинстве аналогичные настроения, несмотря на немалые усилия России.

- Возвращаясь к Закарпатью: все эти заявления – не только на уровне представителей меньшинства, что ожидаемо, но и от главных чиновников области, которые на прошлой неделе спровоцировали другие заявления от украинских чиновников – о роспуске Закарпатского облсовета... Почему такой всплеск эмоций в области?

- На самом деле, нет ничего неожиданного. Венгерское нацменьшинство защищает свой интерес и – следует отметить – делает это в рамках законодательства: обращения, заявления... Это нормальная практика.

Конечно, венгерское нацменьшинство хочет засвидетельствовать свое политическое влияние в области, требует от своих политических союзников, чтобы те его поддержали, придерживались взятых обязательств. Все эти маневры на уровне городских, районных и областного совета – политическая игра. Кто-то играет честно, а кто-то - нет. Даже грязно. Простите за банальность, но это идеальный момент для избирателей оценить настоящий уровень наших политиков и сделать выводы на будущее.

- А как можно комментировать это заявление от патриотических организаций, что на самом деле за обращение к Президенту о ветировании закона голосовали в облсовете те 38 депутатов, которые боялись потерять венгерский паспорт?

- Это вопрос к специальным службам. Как по мне, куда важнее вопрос, почему в дискуссии вокруг закона об образовании мы не слышим именно педагогов, закарпатских педагогов. Они централизованно самоустранились, оставив все политикам. Это безответственно, ведь их мнение очень важно. И не только относительно норм закона. Было бы интересно также услышать, почему, по их мнению, Закарпатье третий год подряд сдает ВНО хуже в стране? Наш министр Лилия Гриневич использовала результаты ВНО как один из главных аргументов в пользу принятия именно такой редакции закона, мол, представители венгерского и румынского нацменьшинств очень плохо сдают ВНО по украинскому языку. Но с этим нужно быть очень деликатными, потому что проблема намного серьезнее и на Закарпатье, и на Буковине. Низкие результаты ВНО по всем предметам в этих областях – это далеко не ответственность нацменьшинств и замкнутых систем образования на родном языке, которое они выстроили до сих пор.

- Могут быть какие-то публичные акции протестов – после подписания закона? Возле школ или возле государственных учреждений?

- Не исключаю этого. Параллельно с конфликтом вокруг украинского закона об образовании между Будапештом и Бухарестом возник собственный образовательный микроконфликт из-за закрытия венгерского католического лицея в уезде Тыргу-Муреш. В знак протеста венгерская община вместе с преподавателями и духовенством вышла на митинг. Законный.

Так, возможно, будет и на Закарпатье, хотя новый закон “Об образовании” не предусматривает закрытия венгерских школ, как это кое-кто прогнозирует в Венгрии, спекулируя на теме. В то же время массовых беспорядков или забастовок не прогнозирую. Любые протесты будут частью политического диалога, не более.

- Вы как раз делали попытки донести до сторон аргументы, благодаря которым можно было бы не допустить протестных акций. Первое, что этот закон, собственно, выгоден для венгерского меньшинства – чтобы интегрироваться в украинское общество. В этом может помочь знание языка. Потому что сейчас, без этого венгры почти не контактируют с украинским обществом.

– Последние заявления украинских чиновников и дипломатов свидетельствуют о том, что власть работает над аргументами, пересматривает и совершенствует их. Это очень хороший знак. Да, Лилия Гриневич уже не такое внимание уделяет плохим результатам венгерского нацменьшинства по итогам ВНО по украинскому языку, а все больше акцентирует внимание на защите их прав на получение высшего образования и самореализации в родной стране. Также наш министр упомянула, что любые блокирования евроинтеграционных стремлений Украины ударят в первую очередь по нацменьшинствах. Это аргументы, важность и ценность которых начинаешь осознавать, когда смотришь на закон “Об образовании” глазами представителей нацменьшинств и хочешь найти его сильные стороны именно для них.

Также украинская сторона должна четко объяснить нормативную часть закона, в частности статьи 7-й. В первую очередь часть 4 этой статьи, где говорится, что некоторые дисциплины и после 5 класса могут преподаваться на однном из официальных языков ЕС, а это и венгерский, и румынский. Несколько дисциплин – это сколько? Кто будет определять это количество? То есть речь идет об имплементации закона, и в этом процессе можно найти немало точек соприкосновения, если слышать друг друга.

Еще один аргумент: и Будапешт, и Бухарест хотят, чтобы этнические венгры и румыны и дальше жили на своих исторических землях, а не эмигрировали за границу. Новый закон об образовании поможет в этом вопросе, потому что откроет новые возможности самореализации. Более того, он позволит воспитать из представителей нацменьшинств граждан, которые смогут значительно эффективнее представлять интересы их общины и защищать их в качестве политиков, экспертов, дипломатов. Это будут граждане, которые хорошо будут знать, что такое украинский национальный интерес, и где он пересекается с венгерским или румынским. Эти граждане смогут найти гораздо больше точек соприкосновения, чем мы видим сейчас в отношениях стран-соседей.

- То есть, речь о том, что от взаимодействия сторон меньшинство только выиграет?

- Да, успех венгерского или румынского меньшинства в Украине во многом зависит от того, насколько оно сможет понимать и интегрировать, условно, интересы Киева и одновременно Бухареста или Будапешта. Представлять эти интересы в каждой из столиц, в диалоге с элитами. Именно из-за нехватки этого компонента на Закарпатье до сих пор не курсирует поезд Интерсити Мукачево–Будапешт, не открываются новые пункты пропуска на границе, затягивается процесс реконструкции действующих, строительство окружной вокруг Берегово, которая станет частью международного транспортного коридора, который соединит Украину с одним из главных автобанов Европы.

Да, это видение статуса венгерского нацменьшинства в Украине, может, противоречит концепции автономии зарубежных венгров, которую активно отстаивает Будапешт. Но не обязательно. Тем более, что любые концепции можно корректировать, если это в интересах того же нацменьшинства.

Создание условных образовательных или культурных венгерских анклавов в Закарпатье дает обратный эффект – этнические венгры начинают массово эмигрировать из земель своих предков, хотя, создавая эти анклавы, правительство Венгрии ставило себе цель удержать этнических венгров на этих землях. Парадокс.

Официальный Киев должен понимать истинные мотивы Будапешта по отношению к венгерскому нацменьшинству, не упрощать все до брутального сепаратизма, не проводить пошлых параллелей с Донбассом, а с другой стороны – попробовать вмонтировать амбиции венгерской общины в качественную государственную политику в отношении всех нацменьшинств.

– Как, по вашему мнению, будет развиваться ситуация дальше?

– Ни Венгрия, ни Румыния не уменьшат поддержки соответственно венгерского и румынского нацменьшинств в Украине. Более того, венгерские чиновники уже заявили, что следует дополнительно увеличить эту поддержку на фоне конфликтной ситуации. Об этом же сказал и спикер венгерского парламента, который побывал на Закарпатье в начале этой недели. Сомневаюсь, что дело дойдет до блокирования инициатив Украины на международной арене. Думаю, конфликт перейдет на уровень двусторонних переговоров и консультаций.

Вместе с тем, эта ситуация станет хорошим уроком для всех, добавит больше понимания каждой из сторон друг о друге, в итоге создаст больше доверия в диалоге. По крайней мере, очень хочется в это верить, ведь это не беспочвенный оптимизм, а часть национального интереса каждой из стран.