Как известные прокуроры скрывают доходы в офшорах и учат на деньги из «общака» детей в Лондоне, рассказывает экс-заместитель Шокина

Уже почти месяц ходит по допросам экс-заместитель генерального прокурора Украины Виталий Касько. В конце марта с подачи генпрокурора Виктора Шокина суд арестовал его трехкомнатную квартиру на бул. Дружбы народов в Киеве. По версии следствия, Касько незаконно перевел ее из государственной собственности в частную.

20 апреля свой вердикт по делу вынес председатель Национального антикоррупционного бюро Артем Сытник – он заявил, что не видит преступления в получении Касько квартиры.

В интервью НВ Касько рассказал, остались ли в Генпрокуратуре люди, заинтересованные в реальных реформах, в каких еще делах были замешаны "бриллиантовые прокуроры Александр Корниец и Владимир Шапакин, а также объяснил, почему "грузинский сценарий" на сегодня может быть единственным выходом изменить Украину.

- На каком этапе сейчас ваше дело по «квартирному вопросу»?

- Исходя из тех вопросов, которые ставят, и тех действий, которые совершают, у следователей стоят задачи с политическим подтекстом, и они эти задачи выполняют, и даже не очень скрывают. Намеками они дают понять, что здесь никто этот заказ выполнять не хочет и их заставляют, тем не менее, они делают.

- Чем скорее всего это может закончиться?

- Не знаю. Все зависит от того, кто за этим стоит и как далеко они хотят зайти.

Первое, что хотели сделать – это вытеснить меня из страны. У меня есть достаточно доказательств того, что делалось все, чтобы я не вернулся в Украину. На самом же деле, несмотря на их заказные действия – этого вполне достаточно, чтобы я получил статус беженца в любой европейской стране и не возвращался в Украину. Но им это не удалось.

Для них было неожиданностью, что я вернулся: я находился в Европе по своим делам, и утром того дня, когда должен был возвращаться, в СМИ преднамеренно была запущена информация об аресте моей квартиры, и о том, что с этим обратился в суд Генпрокурор лично. Очевидно, они думали, что не вернусь. Но я прилетел и, более того, даже пошел на пресс-конференцию Сакварелидзе, которого как раз уволили из органов прокуратуры.

Это, очевидно, был план А, и когда он не сработал – запустили план Б – ходатайство об аресте. Не удалось его вытеснить из страны, то давайте посадим в СИЗО. Пока что это тоже не очень получается.

НАБУ начало расследование по обращению народных депутатов по факту якобы незаконного получения мной квартиры, и не нашло там за мной никакого состава преступления. Об этом сегодня заявил руководитель Бюро, Артем Сытник. Если, сказал он, ГПУ считает иначе, то она руководствуется не правовыми мотивами, а другими. Как на меня, из уст руководителя НАБУ это звучит как обвинение Генпрокуратуры в политических преследованиях, то есть вещи названы своими именами.

- Лишение депутатских мандатов Фирсова и Томенко, история Сакварелидзе, ваша ситуация, Шабунин, давление на одесскую команду реформаторов – все это произошло, фактически, одновременно. Как вы думаете, это совпадение?

- С одной стороны, да. А с другой – моя ситуация немножко иная.

Шокин и компания хотели это сделать очень давно, но, поскольку я постоянно находился в центре внимания, моя публичность, которой они боятся как огня, помешала. После моего увольнения они переждали пару месяцев и сделали это именно сейчас, однако оно совпало с другими событиями.

Кроме того, как мне известно, по Давиду Сакварелидзе готовится новое уголовное производство, по Сергею Горбатюку есть определенные претензии, начали по традиции со служебных проверок.

Как по мне, это абсолютная агония системы, которая защищается. В нашем случае – это система Генпрокуратуры, в случае с лишением мандатов – это верхушка политической власти.

- В чем конкретно хотят обвинить теперь Сакварелидзе и Горбатюка?

- По Сакварелидзе это уже не касается тех известных двух миллионов, это какая-то новая фантазия Генпрокуратуры. А по Горбатюку – якобы служебная халатность в расследовании событий в Одессе 2 мая.

- Все это не может происходить без ведома президента. Очевидно, он об этом знает. Зачем ему все это надо?

- Для меня это загадка. Очень интересно было бы спросить у президента. Я не удивлюсь, если он скажет, что не знает, кто такие Касько, Горбатюк или Шабунин и вообще, а что там, что-то происходит разве?

- Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в ГПУ в целом?

- Еще когда я увольнялся, в феврале, я сказал о том, что к власти в Генпрокуратуру пришли, по сути, люди Виктора Пшонки. На сегодняшний момент Севрук и Говда – это люди из обоймы Пшонки, которые подавляли мирные протесты на Майдане, курируя милицию, которая этим занималась. Один – через надзор за деятельностью милиции, другой – через контроль за оперативно-розыскной деятельностью, то есть, всеми этими негласными действиями, которые осуществлялись в отношении майдановцев. Эти люди сейчас возглавляют Генпрокуратуру.

Почему так произошло – очень просто. У Генпрокурора Шокина, который пришел в ГПУ с пенсии, не было собственной команды. И когда та команда, которую он привел с пенсии, столкнулась со сложностями относительно того, что их мало, им на определенном этапе понадобились союзники в противостоянии реформам. Лучшими союзниками стали люди Пшонки, которые согласились сотрудничать.

- То есть, можно ожидать, что следующий Генпрокурор также будет из этой компании?

- Не дай Бог, потому что если так, это не только смерть ГПУ, такой ход событий еще более негативно повлияет на стабильность нынешней власти.

Проблема прокуратуры у нас в том, что на должность генпрокурора постоянно предлагают человека, который вызывает у общества удивление. Это не тот человек, который пользуется уважением, на которого возлагаются какие-то надежды. А человек, который возникает ниоткуда, и через некоторое время начинается беготня народных депутатов по залу со сбором подписей за отставку.

- Каким тогда должен быть новый генпрокурор?

- Человек, который должен быть узнаваем как для граждан, так и для юридического сообщества, должен иметь доверие. Он должен быть смелым, чтобы уметь говорить «нет» президенту, народным депутатам, премьер-министру – любому, кто попытается оказать на ГПУ внешнее воздействие. Если такого человека не будет, прокуратура закончит очень плохо. Если так дальше пойдет, прокуратуры просто не станет. Всех оттуда выгонят, создадут новый орган с новым названием, чтобы о прошлом даже не вспоминать.

Об этом я говорил каждому новому генпрокурору, но через некоторое время, когда они понимали, какие рычаги влияния есть у них в руках, то забывали о советах, им было комфортно работать с этой советской коррумпированной системой, которая для них становилась естественной, а у общества уже давно вызывает лишь отвращение.

Знаете ли вы, какой уровень доверия людей к ГПУ сейчас? Менее 5%. Когда я работал там, мне иногда было стыдно говорить, что я работаю в прокуратуре. Но эта ситуация меня не устраивала, поэтому я хотел что-то изменить. Многих руководителей в прокуратуре это устраивает.

- Есть ли у нас такие люди? Которые смогли говорить «нет» политикам, президенту?

- Я думаю, что есть.

- Кто?

- Не хочу называть представителей из Украины, потому что против них начнутся кампании дискредитации и поливания грязью. Эта возня с обливанием грязью, интернет-троллями обусловлена тем, чтобы потом можно было сказать, мол, ну как можно такого человека выдвигать на руководителя прокуратуры, вы посмотрите, что о нем пишут. Поэтому если сейчас называть имена людей, до сих пор не облитых грязью, то скоро их обольют. Поэтому давайте пока промолчим.

В принципе, я предлагал бы Богдана Витвицкого – американского прокурора украинского происхождения.

- Какова ситуация с бриллиантовыми прокурорами? Недавно вы давали комментарии СМИ и говорили, что это дело заваливают.

- Да, нарочно заваливают. Ибо они оказались из близкого окружения Шокина. Когда мы их задерживали, то не знали этого.

Шокин и его команда делают все, чтобы создать впечатление, что эти люди задержаны незаконно, что там есть процессуальные нарушения.

Я неоднократно выступал в СМИ, объяснял, что никаких нарушений нет, и говорил – в стране происходят другие действия, которые явно нарушают законы. Однако Шокин, который выступал лучшим адвокатом бриллиантовых прокуроров, тогда как вопиющих нарушений в инициированных им самим делам не видел.

Более того, есть заказные волны в СМИ по этому поводу. Прокуратура имеет достаточно коррупционных денег, чтобы проплачивать репортажи для обливания грязью наших прокуроров, следователей.

Наша задача – чтобы пресса и гражданское общество не теряли интерес к этому делу [бриллиантовых прокуроров] и обращали внимание на доказательства. Сейчас эти доказательства будут представляться в суде шаг за шагом. Поэтому медиа и общество смогут сами их оценить, чтобы увидеть, произошел перелом системы, или нет. Я так понимаю, для ГПУ это дело принципиальное.

- Какие доказательства должны быть обнародованы?

- На самом деле, дело по взятке, которое сейчас в суде – не единственная история. Есть очень интересное дело Корнийца по подозрению в завладении чужим бизнесом, по сути рэкетом, которое готово было до направления в суд, но до этого времени оно еще не там. Потому что сейчас его некому туда направить, «правильные люди» в ГПУ заблокировали этот процесс.

Дело о собственно изъятых бриллиантах, которые, как оказалось, могут происходить из вещественных доказательств по другому уголовному делу, откуда они исчезли.

Есть очень интересное дело по Корнийцу по оплате учебы его дочери в Лондоне оффшорными компаниями, руководители которых фигурируют в делах так называемых «вышек Бойко». Речь идет об огромных суммах в валюте. У меня подозрение, что это так называемые прокурорские офшоры, когда коррупционные средства аккумулируются там и выводятся на потребности этих людей.

- Тогда можно говорить, что такие прокурорские офшоры не только у бриллиантовых прокуроров, а и у других?

- Безусловно. Я вообще думаю, что их можно рассматривать как «общак». Есть такая схема. Нельзя же перевозить много денег наличными, поэтому – вот, есть такие прокурорские оффшоры, взял, и по потребности заплатил.

Номинальный директор [оффшорной компании] в этой истории – Эрик Ванагельс, тот самый, фамилия которого фигурирует в проплатах вышек Бойко. И сам человек, но оффшоры с другим названием, где фигурирует оплата за обучение дочери Корнийца.

- Есть еще какие-то настолько принципиальные для ГПУ дела, как дело бриллиантовых прокуроров?

- В Генеральной инспекции ГПУ дело бриллиантовых прокуроров было вторым. Все произошло очень быстро, к сожалению, или к счастью. После этого всех сотрудников СБУ, которые принимали участие в расследовании этого дела, устранили. Что это означает? Мы были лишены оперативной поддержки. Без нее задерживать каких-то серьезных прокуроров – очень трудно.

Мы пытались работать: были задержания на 10 тыс долларов, было дело, в котором прокурор подозревался в торговле наркотиками и поддельной валютой. Это хорошо, но все же не то, чего мы хотели. Наша задача была – высокопоставленная коррупция прокуроров, но нас лишили возможности этим заниматься.

Мы были, например, готовы объявить подозрение по делу Карпюка и Федорука – Бучанский лес, дерибан этих земель. У нас тут же ликвидировали отдел, потом у меня отобрали полномочия, а потом я уволился.

- Предпринимались ли хотя бы попытки как-то реформировать прокуратуру?

- Да, этим занимался технически в первую очередь Сакварелидзе. Проблема в том, что ему не давали рычагов влияния и вставляли палки в колеса, при чем, с самого начала.

Когда он объявил о конкурс в местные прокуратуры, по закону, кто угодно с юридическим стажем имел право участвовать в этом конкурсе. Шокин же издал приказ, где указал, что на рядовые должности могут претендовать только действующие прокуроры, ограничивали право по закону. Это был первый колышек. Второй – когда Шокин сформировал комиссии для собеседования с подконтрольных ему людей. Что бы не делал Сакварелидзе, все равно, в итоге, выбрали в основном тех самых людей, которые ранее возглавляли прокуратуры. Третий колышек – это когда правило, которое он [Шокин] утвердил, когда ему представляют на утверждение трех кандидатов на руководителей местной прокуратуры, а он из них выбирает одного. И даже из тех немногих внешних кандидатов, которые прошли в тройку – ни один генеральный прокурор не был назначен руководителем. Что это значит? Что сверху вставляли палки в колеса и не хотели проводить реформу прокуратуры.

Сакварелидзе использовали в качестве обложки. Мол, смотрите, у нас есть замечательный реформатор, который проводит реформы. Это как, знаете, если у вас есть четыре кубика с буквами «д», «у», «п», «а», а вы попробуйте составить из них слово «вечность». Никак не получится.

- Он вообще никак не мог повлиять на ситуацию?

- Сакварелидзе дали рычаги влияния, а через две недели забрали их.

- А сейчас можно как-то изменить систему?

- Своими бюрократическими трюками они завели общество в вилку. С одной стороны, скоро должна состояться Всеукраинская конференция прокуроров, которая должна проголосовать за органы прокурорского самоуправления. Именно к этим органам от генпрокурора должны перейти основные полномочия.

Но делегатов определяют, опять таки, люди Шокина, региональные прокуроры, которые за один вечер собрали подписи за отставку Сакварелидзе. Представьте себе, за кого они могут проголосовать. Думаю, что им, как в советские времена, раздадут фамилии, за которые надо голосовать. Даже если вдруг (но я в это не верю) нам назначат нормального генпрокурора, им будут все равно руководить люди Шокина. Или же генпрокурор отсрочит действие органов прокурорского самоуправления. Что будет дальше – неизвестно.

- Влияет ли как-то все это на наши отношения с европейскими, американскими партнерами?

- Наши иностранные партнеры очень расстроены ситуацией в ГПУ, на самом деле. Это центральный орган в уголовном процессе. Каков бы ни был орган следствия – полиция, ГБР, СБУ и тому подобное, за всем стоит прокурор, который возглавляет следствие, и имеет широкие полномочия. Он может закрыть производство, возглавить следствие и тому подобное.

И суд сейчас не является независимым, он так же находится под сильным влиянием прокуратуры. ГПУ – тот орган, который кошмарит бизнес через органы расследования и оперативные службы, и, что самое печальное, кошмарит еще и иностранных инвесторов. Прокуратура советского образца вообще не понимает ничего в бизнесе. Она понимает только в зарабатывании денег. Запугивания бизнеса украинского и иностранного – это горючая смесь, которая вызывает ужас у наших иностранных партнеров, у послов других государств в Украине.

Так не может продолжаться вечно. Если эту прокуратуру не привести в порядок, экономике будет тяжело. Не могут ни иностранные инвесторы, ни наши, мелкие и средние предприниматели, пойти в суд и говорить там о действиях прокуратуры, потому что суд является зависимым.

Выход, на сегодняшний день, это только грузинский вариант – изменить все под корень, главное, чтобы основа была новая, незаангажированная, без коррупционных взглядов. Готовы ли к этому наши чиновники – не факт.

- Но если в ГПУ хотя бы что-то пыталось двигаться, то в судах реформа даже не начиналась и о ней не говорят.

- Начинать, по моему мнению, все равно надо с прокуратуры. Даже те суды, которые есть сейчас, будет гораздо легче тогда переформатировать, переаттестовать. С судей много кто готов работать хорошо, если на них не будут давить.

Но в конце концов реформировать надо обе системы. Если будет реформировано одно из этих ведомств – это не даст результата.

- Так же жалуются на работу полиции. Будто провели реформу МВД, полиция задерживает честно, но задержанный попадает в суд и там все равно выносят нужный приговор суда.

- До суда дело не всегда доходит. Реформировали же только патрульную полицию. Она красивая, начала хорошо работать. И вот такие красивые парень и девушка задерживают нарушителя, приводят в участок, где сидит – кто бы вы думали – пузатый начальник райотдела и говорит: «Не буду ничего регистрировать, идите прогуляйтесь».

Этот фасад – это очень хорошо. По сути, это единственная реформа правоохранительных органов, на которую мы можем посмотреть и сказать, что надежда есть. Самое сложное же – реформировать функциональные подразделения полиции. Борьба с наркоторговлей, борьба с торговлей людьми, следствие и тому подобное. Если этого не сделать, патрульная полиция рано или поздно скатится вниз.

Витрина – хороша, надо, чтобы ее поддерживал хороший фасад. Полицейские не должны разочароваться. Они получают 8 тыс грн зарплаты, а рядом работает замначальника райотдела и получает 3 тыс, но ездит на лексусе. Это не очень приятно.

Следствие в полиции – также большая проблема. Там тоже реформа не завершена. Здесь надо подходить очень тщательно, выбирать новых людей, проводить аттестации.

Очень много денег было вложено в патрульную полицию: деньги иностранных доноров, новая форма, красивые машины, хорошая зарплата, тренинги. Нельзя этого терять. Надо довести дело до конца.

- Кстати, о деньгах. Что с тем грантом, который ищут в Сакварелидзе?

- Они ищут то, чего нет. То, что не было ею получено через нее же саму. Американцы были готовы предоставить деньги, если пойдет генпрокурор Шокин. А он тогда не пошел. Это выглядит смешно и абсурдно.

Большие ресурсы Генпрокуратуры отвлекаются на странные вещи: искать деньги, которые они никогда не получали, потому что не хотели проводить реформы, расследовать странные процессуальные интервенции Минюста, искать Toyota Land Cruiser 200, с которого якобы стреляли по окнам Шокина, когда произошло нападение на Резницкой... По-моему, это даже не смешно.

- Они до сих пор ищут машину, из которой стреляли в окна Шокина?

- Представьте себе, якобы видели на Резницкой Toyota Land Cruiser 200 в день выстрелов. И теперь есть поручение по всей стране допрашивать владельцев таких автомобилей – а их немало. Что это дает?

Поиск авто продолжается, даже когда Шокин ушел. Это попытка делать хорошую мину при плохой игре, делать видимость работы.

- Почему президент так долго тянул с отставкой Шокина?

- Не знаю, но мне кажется, тянул преднамеренно. Даже когда заявление об отставке уже было, оно так долго шла к президенту, что тот аж в Штаты успел поехать. По-моему, делалось все, чтобы это оттянуть. Как по мне, это игра с огнем.

- Остались ли в Генпрокуратуре незаангажированные люди, заинтересованные в изменениях?

- На ключевых позициях – нет. Пошла зачистка. Остались на рядовых должностях, которые просто ждут, что будет дальше.

Было две группы людей: первая – небольшая, но активная, вторая – большая, пассивная, которая ждала, что будет, они были готовы действовать по-новому, но не хотели действовать активно. Эта небольшая группа сейчас вся под уголовными производствами и без работы, эти люди политые грязью в СМИ. Например, заместитель начальника отдела процессуального руководства ГПУ Виталий Опанасенко попал под такое информационное давление, начальник отдела Ольга Миргородская тоже...

Обидно, что это молодые люди, которые поверили в перемены, которые были готовы работать с энтузиазмом. Об Опанасенко, который проработал три года в прокуратуре и у которого было реальное желание что-то изменить, написали, что он ездит на дорогой машине. Это то, что заработали его родители, потому что в прокуратуре он ничего не заработал. Но его облили с ног до головы.

Вот такой уровень. До такого уровня ГПУ еще никогда не опускалась.