Самый знаменитый фальшивомонетчик СССР: «Доллары можно печатать дома – это элементарно»

Его поддельные купюры в 25 и 50 рублей признали «внешне близкими к подлинным купюрам и трудно опознаваемыми в обращении», а его самого – умным и очень опасным для общества. Но Виктор Баранов, самый известный фальшивомонетчик СССР, утверждал, что деньги его «абсолютно не интересовали», а подделывал он их ради самоутверждения. После выхода на свободу талантливый самоучка консультировал правоохранителей, преступники же предлагали ему за технологию изготовления суперфальшивок огромные деньги – но её Баранов скрывает по сей день.

«Я – фальшивомонетчик»

12 апреля 1977 года на колхозном рынке Черкесска, столице Карачаево­Черкесской Республики, милиция задержала мужчину, который разменял у одного из торговцев двадцатипятирублевую купюру. Внимание на него обратили не случайно: начиная с 1974 года, в разных регионах страны в руки банковских работников стали попадать поддельные 25­ и 50­рублевые купюры образца 1961 года. Всего за три года в отделениях Госбанка СССР более чем в 70 городах изъяли из обращения 46 «полтинников» и 415 «четвертаков».

Все они, как установили специалисты Гознака, были изготовлены одним способом. В связи с обнаружением поддельных дензнаков возбудили уголовное дело. Со временем к нему приобщили еще около сотни аналогичных дел.

Расследование вели параллельно Главное следственное управление МВД и Комитет госбезопасности СССР, о ходе розыскной работы докладывали Генеральному секретарю ЦК КПСС. Но выйти на разветвленную, как полагали в обоих ведомствах, сеть фальшивомонетчиков и сбытчиков их продукции, долгое время не удавалось. Из тупика московских оперативников вывела новая информация, полученная от Госбанка: в начале 1977 года в Ставропольском крае за короткое время обнаружили в обороте 86 «дубликатов» двадцатипятирублевок, вышедших из-­под уже знакомого экспертам Гознака подпольного печатного станка.

Было решено развернуть на Ставропольщине и в соседних регионах Северного Кавказа оперативно­розыскные действия. Местные органы внутренних дел по распоряжению министерства обязали руководителей магазинов и рынков немедленно сообщать милиции о покупателях, просивших разменять пятидесятирублевую или двадцатипятирублевую – по тем временам, четверть зарплаты для многих советских граждан – купюру. В свою очередь те доводили информацию до продавцов, кассиров и рыночных торговцев. Один из них и навел следствие на подозреваемого.

12 апреля местный житель Магомедалиев продавал на городском рынке мясо, когда к нему обратился мужчина по поводу размена двадцатипятирублевой купюры. После того как тот отошел от прилавка, Магомедалиев согласно инструкции, полученной в конторе рынка, указал на него двум милиционерам, которые оказались поблизости. Торговца вместе с задержанным доставили в отделение милиции в качестве свидетеля. Там выяснилось, что владельцем купюры оказался 36­летний житель Ставрополя Виктор Баранов. После обыска у него изъяли еще 77 купюр номиналом по двадцать пять рублей. До установления их подлинности экспертами Баранов мог оставаться в статусе подозреваемого в сбыте поддельных денег, но сам он после обыска сделал неожиданное признание: «Я – фальшивомонетчик».

Деньги «второго» сорта

Всё или почти всё можно подделать – письма Шекспира и картины Ван Гога, южноафриканские алмазы и швейцарские часы, французские вина и шотландский виски, японскую радиотехнику и немецкие бытовые приборы… Мудрец сказал: «Все на свете поддается подделке – кроме истины. Потому что фальшивая истина перестает быть истиной». Но ценностями, как только подделка обнаружена, перестают быть также и фальшивые бриллианты, и контрафактные духи и авизо, и денежные знаки.

Появление на рынке контрафактных изделий «второго сорта», фальсифированных платежных документов и банкнот оборачиваются материальными издержками как для частных лиц и известных фирм­производителей, так и для государства. Например, ущерб экономике страны от фальшивых «чеченских» авизо в начале 90­х годов прошлого века оценивался в триллионы рублей: по данным МВД РФ, только за 1992­1994 годы из девяти банков Чечни в коммерческие кредитные организации России поступило 485 фальшивых авизо на сумму 1 трлн руб., которые утекли в частные карманы. А широкое распространение в платежных системах «липовых денег» приводит к тому же к издержкам нематериального рода: оно вызывает массовую реакцию недоверия населения к подлинным денежным знакам.

Диверсия ЦРУ или халатность Гознака?

Уровень защищенности советских банкнот 1961 года выпуска от подделки с сегодняшней точки зрения был сравнительно невысоким, но, тем не менее, вплоть до 1993 года он противостоял фальшивомонетчикам: кустари не могли на равных соперничать с технологиями Гознака, где работали высокопрофессиональные специалисты, использовавшие лицензионное оборудование. Ставрополец Виктор Баранов стал одним из немногих, кто сумел искусно подделать денежные билеты достоинством 25 и 50 рублей.

Специалисты, проводившие экспертизу «барановских денег», были уверены, что запустить технологический процесс для создания подделок такого уровня кустарным способом невозможно. Они полагали, что подделки печатались с матриц, вынесенных из типографии Гознака. Это заключение побудило следователей МВД отработать версию о причастности к подделке сотрудников Гознака. Она проверялась год: под оперативным наблюдением оказались работники полиграфических предприятий, печатавших деньги, и НИИ Госзнака, в которых трудились сотни печатников, граверов, художников, химиков и других специалистов. От этого следа отказались только после того, как сами гознаковцы обнаружили, наконец, на поддельной купюре трудноразличимое отступление от их технологии.

Еще одну рабочую версию, что против СССР осуществляется финансовая диверсия со стороны иностранной державы, выдвинули в КГБ. Она имела право на существование: так, спецслужбы «третьего рейха» в конце 30­х годов прошлого века наладили в типографии «Аугуст Петрик» в окрестностях Берлина изготовление фальшивых фунтов стерлингов. Инициаторами и организаторами акций, направленных против Англии, объявившей Германии войну, стали президент имперского банка Ялмар Шахт, обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих и группенфюрер СС Вальтер Шелленберг.

Клише были изготовлены в лаборатории службы безопасности, специализировавшейся на изготовлении поддельных документов. Немецкие специалисты решили несколько технологических задач по подделке так называемой восковки, необходимой для изготовления английской валюты, а также по изготовлению бумаги, на которой печатались «родные» фунты. Перед нападением на Советский Союз в 1941 году типография переключилась на рубли.

В СССР также прибегали к валютным диверсиям. В начале 30­х годов чекистами была разработана операция «Доллар» с целью «пополнить запасы валюты, необходимые для успешного выполнения пятилетки». Подробности этой операции стали известны благодаря генералу Александру Орлову (Льву Фельдбину), экс­руководителю отделения экономической разведки Иностранного отдела ОГПУ, а затем резиденту разведки в Испании, который в 1938 году перебежал на Запад, где после смерти Иосифа Сталина в 1953 году опубликовал в американском журнале «Лайф» мемуары под названием «История сталинских преступлений».

Об операции «Доллар» он писал, в частности, что отличить поддельные «баксы» можно было только с помощью микроскопического исследования, которое позволяло обнаружить мелкие неточности в изображении Бенджамина Франклина на стодолларовой купюре. Тем не менее, по свидетельству Орлова, ОГПУ было приказано использовать значительную часть фальшивок на рынках Китая и стран Латинской Америки. Подделку в партии валюты, доставленной в Федеральный резервный банк США из немецкого «Дойче банка», заподозрил рядовой банковский клерк. Эксперты подтвердили сомнения служащего в подлинности долларов.

«И Ленин такой молодой…»

Любопытно, что Баранов при изготовлении своей первой 50­рублевой купюры также допустил неточность именно в портрете: создатель Советского государства выглядел моложе, чем на государственных ассигнациях. «Банкнота у меня получилась один к одному, только Ленин молодой. Словно в песне: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди», – вспоминал Баранов после своего освобождения.

Но в отличие от чекистов, он проявил предусмотрительность и продолжил совершенствовать этот номинал, после чего начал изготавливать клише самой ходовой и защищенной купюры – 25 рублей. «Вот был бы рубль самый сложный, я бы рубль сделал. Меня абсолютно деньги не интересовали», – утверждал десятилетия спустя Баранов в газетных и телевизионных интервью, неизменно подчеркивая, что изготовлением фальшивок он занялся для самоутверждения и еще для финансирования своих многочисленных рационализаторских предложений, которые в большинстве своем оставались невостребованными.

Следственные органы, в затем и суд не согласились с бескорыстными мотивами, якобы побудившими Баранова заняться рискованным промыслом, который жестко преследуется в любом государстве. В 1996 году «Коммерсант» писал, что он изготовил 1 249 двадцатипятирублевых банкнот и 46 пятидесятирублевых на общую сумму 33 545 рублей. До задержания Баранов успел сбыть 45 купюр по 50 рублей и 851 – по 25 рублей на общую сумму в 23 525. Кроме того, во время обыска по месту жительства у Баранова нашли кроме партии готовых двадцатипятирублевок еще и около 900 их заготовок.

На по­-советски широкую ногу

Баранов в 1976 году уволился с работы, тем не менее нужды в средствах не испытывал, доказывало обвинение: он приобрел автомобиль «Ниву», дарил супруге золотые изделия и делал дорогостоящие презенты родственникам. Баранов же пытался убедить следователей, прокуроров и судей, что за автомобиль он заплатил из честных трудовых сбережений. «В рестораны я не ходил, не курил, не пил, девчат у меня не было. И телевизора не было, был только маленький холодильник. Мне не нужно было – я занимался работой», – говорил он.

Супруге, подчеркивал он, много денег не давал – 25, 30, 50 рублей. «Жена однажды спросила, откуда деньги, – вспоминал Баранов. – Я сказал, что предлагаю свои изобретения заводам». Реализованные за поддельные купюры деньги, по его словам, уходили в основном на совершенствование печатного, гравировочного оборудования, приобретение различных полиграф материалов, химических реактивов и многого другого, необходимого для того, чтобы «дубликаты» приблизились к требованиям банковского контроля.

«К своей славе в узких кругах я шел двенадцать лет»

Прежде чем запустить в оборот первые фальшивки, Баранов овладел специальностями полиграфиста, художника, фотографа, химика, гравера. Он разработал собственную технологию изготовления бумаги, не уступающей по качеству гознаковской, а также состав для травления меди, с помощью которого готовилась матрица – основа оттиска будущей банкноты.

Его реактив из четырех компонентов впоследствии не один год использовался в типографии Гознака и давал большую экономию времени. Сконструировал Баранов и «шаровую мельницу» для размешивания красок. Процесс изготовления краски для глубокой печати занял у Баранова около двух лет. Еще больше времени ушло на технологию нанесения водяных знаков в кустарных условиях – три года.

Такое глубокое проникновение в различные отрасли знаний тем более удивительно, что у Баранова не было не только высшего образования, но даже и среднего специального. В школе он одинаково успевал по всем предметам, но в число особо любимых входило рисование. Он посещал художественный кружок, копировал гуашью пейзажи известных художников. После   седьмого класса Баранов продолжил учебу в профтехучилище, стал плотником­паркетчиком. Вторую специальность – водителя – он получил в ДОСААФ. Она пригодилась после службы в армии: Баранов одно время был водителем­экспедитором в Ставропольском крайкоме КПСС.

В одном из своих интервью после освобождения из зоны Виктор Иванович подчеркнул: «К своей славе в узких кругах я шел двенадцать лет» – столько времени, по его подсчетам, заняла всестороняя подготовка к массовому выпуску фальшивых денег, начавшаяся в конце 60­х годов.

«По роду работы мне приходилось бывать в типографии издательства газеты», – объяснял он следователю, – там я имел возможность увидать клише высокой печати. Бывая в типографии, я начал собирать там различную бумагу (образцы), считая, что она может в дальнейшем служить образцами для исследования при подготовке производства водяных знаков. Я понимал, что примитивный подход к решению этой проблемы результатов не даст. Поэтому я вскоре выехал в Москву в Библиотеку им. Ленина для изучения полиграфической литературы, имеющейся там».

Книги и учебники по полиграфии и цинкографии он конспектировал, несколько раритетных изданий, по его признанию, сумел вынести из здания библиотеки. После этого он объездил столичные букинистические магазины, где отобрал еще несколько книг, относящихся к полиграфическому производству.

«Очень умен и очень опасен для общества»

После задержания Баранова в Черкесске, его доставили в краевой центр. В МВД и КГБ по-­прежнему считали, что рынок засоряет фальшивками большая группа преступников, а Баранов в лучшем случае является одним из рядовых сбытчиков фальшивых кредиток, который по каким­-то причинам покрывает сообщников и берет всю ответственность на себя. Только после обыска в подпольном «цеху» Баранова, расположенного в сарае, органам пришлось признать, что они недооценили бывшего водителя­-экспедитора.

В помещении обнаружили разукомплектованные детали печатного пресса и других приспособлений; Баранов словно предчувствовал свой арест и собирался утопить их в озере – готовые клише купюр достоинством 50 и 25 рублей, библиотечку литературы по полиграфии и электротехнике, производству форм глубокой печати и изготовлению клише, а также уже готовые «дубликаты» советских дензнаков.

На Баранова, как на изготовителя подделок, указывал изъятый здесь же блокнот с «реестром» имеющихся или требующихся материалов, красок, реактивов, а также несколько общих тетрадей с собственноручными выкладками изобретателя­-самоучки.

Во время следственного эксперимента Баранов собрал печатный пресс и продемонстрировал весь цикл подготовки к изготовлению поддельных денег, завершив его отпечатком оборотной стороны нескольких денежных знаков разного достоинства. По результатам всех следственных экспериментов был снят шестичасовой учебный фильм для специалистов Гознака и следственных органов (а оборудование Баранова после его осуждения заняло место в Центральном музее МВД).

В Бутырской тюрьме Баранокроме следователя Павла Лукашова опросили специалисты Гознака. Им фальшивомонетчик рассказывал о своем составе для снятия окислов меди при травлении клише, технологии производства бумаги и нанесения водяных знаков, охотно отвечал на вопросы профессионалов.

По итогам «обмена опытом» один из чиновников Гознака писал в своем заключении для руководства: «Изготовленные Барановым В. И. поддельные денежные билеты достоинством 25 и 50 рублей внешне близки к подлинным купюрам и трудно опознаваемы в обращении.». Кроме того, он дал своему собеседнику­-арестанту следующую характеристику: «…Очень умен и очень опасен для общества».

О чем министр МВД Щёлоков попросил заключенного Баранова

Процесс над Барановым проходил в его родном городе весной 1978 года. Фальшивомонетчик отказался от услуг адвоката и защищал себя сам. Статья за изготовление с целью сбыта, а также сбыт поддельных государственных казначейских билетов предусматривала лишение свободы на срок от трех до пятнадцати лет с конфискацией имущества. Обвинение просило назначить Баранову наказание по высшему пределу – пятнадцать лет.

Баранов во время следственного эксперимента в своей подпольной типографии.

Ставропольский краевой суд все же учел чистосердечное раскаяние Баранова, помощь следствию и сотрудничество с Гознаком и снизил срок наказания, запрашиваемого прокурором, но не на много. 10 марта 1978 года судья провозгласил приговор: 12 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима. Баранова этапировали в одну из колоний Ульяновской области, где его использовали на тяжелых строительных работах.

В заключении Баранов по просьбе министра МВД СССР Николая Щёлокова подготовил справку о недостатках, присущих, на его взгляд, защитным системам советских денег и изложил свои соображения по их усилению. Возможно, благодаря этому, Баранову сочли возможным смягчить условия исполнения наказания: его выслали на поселение в п. Колва Пермской области, что в те годы применялось крайне редко и главным образом в отношении диссидентов. Но это произошло после того, как он отбыл в колонии большую часть назначенного судом срока. Освободился Баранов в 1990 году.

«Пусть убивают, но эту тайну я не отдам»

После выхода на свободу самоучка вернулся в Ставрополь и занялся изобретательством. В 1996 году журналисты сообщали, что Баранов «разрабатывает краску для автомобилей, которая не сгорает и не трескается при сгибе металла, духи, туалетную воду, сверхстойкий лак для ногтей, безотходную технологию получения бумаги из макулатуры, производства облицовочной плитки, моющихся обоев».

При личной встрече с бывшим фальшивомонетчиком они записали его высказывания о денежных знаках. «Новые деньги потрясли своей красотой, увлекли таинственными, будто бы заколдованными линиями», – это он о денежной реформе 1961 года. О банкнотах, выпуск которых начался в 1993 году: «У современных наших денег есть все. Бумага – последнее слово техники. Защита – столько степеней, и каждая – как линия Маннергейма! Лучше доллара. Но подделать можно». И добавил: «Я могу сделать деньги любой страны. Доллары можно печатать дома элементарно, как заваривать кофе».

К слову, самыми крупными фальшивомонетчиками за всю историю хождения американских долларов стали канадцы Реаль Дюпон и Джозеф Багдасарян. Дюпон и три его брата изготовили и сбыли через посредников более $100 млн, причем цена «дюпоновского» доллара в начале хождения составляла 15­20 % от номинала, превращаясь в 50 % у сбытчика на конце цепочки.

Результаты на этом поприще у Багдасаряна оказались намного скромнее, но тоже впечатляют: он успел запустить в оборот около $15 млн. В Великобритании в этом ряду нередко называют Маркуса Глиндона: на его счету – производство более 14 млн фунтов стерлингов. Причем он предпочел чеканку фальшивых монет достоинством в 1 фунт. Баранов же в своей стране получил «титул» «фальшивомонетчика СССР № 1».

«Евро – никудышние деньги»

В начале двухтысячных Баранов рассказал, что его по старой памяти несколько раз приглашали в правоохранительные органы в качестве консультанта по вопросу подделки американских долларов. «Дали мне лупу. Я начал рассматривать, но ни одной достойной купюры не увидел, – подчеркнул он. – С такими недоделками я бы никогда не стал связываться. Если у меня не получались какие­-то технические нюансы, например не пропечатывался номер, я всегда сжигал купюру.Поэтому мне не стыдно за свою продукцию, потому что это величайший труд плюс талант». А когда ему высказали предположение, что к нему наверняка обращались и с просьбами продать тот или иной его «патент», Баранов подтвердил: «Предлагали продать технологию водяного знака за 100 тысяч долларов, Но я отказался. Пусть убивают, но эту тайну я не отдам. Она не моя – это тайна государства».

Одна из последних больших публикаций о «фальшивомонетчике СССР № 1» появилась в   в 2010 году. Издание сообщало, что Баранов открыл было фирму «Франза» по выпуску духов, но через несколько лет фирма закрылась, не выдержав конкуренции с валом дешевой зарубежной парфюмерии. «Коробочки у них были красивые, а внутри – туфта», – прокомментировал Баранов.

Затем, по словам автора статьи, последовала череда новых барановских изобретений: керамическая автомобильная краска, устойчивая к кислотам и щелочам, мебель из бумажных отходов, мебельный лак на водяной основе, клей­-паста, легкий кирпич, лечебный бальзам. Кое­-что из изобретений, по словам Баранова, удавалось пристроить, за что-­то получить авторские отчисления. А еще по заказу одной московской фирмы бывший фальшивомонетчик разработал собственную систему торговой защиты, которая, по его словам, намного эффективнее штрих­кодов.