Чтобы семьи были счастливы

Есть в Херсоне доктор, которому тысячи женщин обязаны своим здоровьем, а сотни младенцев – появлением на свет. Ради того, чтобы семьи были счастливы, каждый день, вот уже четверть века, делает  акушер-гинеколог, заведующий гинекологическим отделением роддома №1 Андрей Барнаш по несколько операций. И только в отпуске он старается уехать из города и полностью отключиться от работы. Но – “смс-ки догоняют даже за границей”.

– Андрей Николаевич,  как получилось, что стали женским доктором?

– Трудно сказать. У нас в семье врачей не было. Отец – журналист, мама – воспитатель в детсаду. Правда, старшая сестра закончила медучилище, работает медсестрой. А я с восьмого класса уже знал, что буду доктором. Читал много медицинской литературы и особенно большое впечатление на меня произвели книги Амосова  и Войно- Ясенецкого*.  Я подумал, что наверное, это мое. Так и получилось.

– А почему выбрали акушерство?

– После пятого курса была специализация, и “пробовали все понемногу”, проходили циклы: хирургия, анестезия, акушерство-гинекология. Когда увидел, как человек появился на свет, какая это радость врачам, родителям и окружающим… На меня очень большое впечатление произвели роды. И решил стать акушером-гинекологом.

– Сейчас многие молодые папы присутствуют на родах, но гинекологами – не становятся.

– Я глубоко убежден, что в родзале родственникам делать нечего. Потому что это на психику откладывает тяжелое впечатление, особенно на психику мужчин. Сейчас по этому поводу много работ сексопатологов, андрологов, урологов. Проблемы возникают у мужчин, сексуального плана. Я сам на родах жены не присутствовал. Был с ней только в предродовой палате. Вот там – родственники должны быть, за ручку подержать, погладить.

– Гистероскопия, лапароскопия, Вы ведь первым в области начали делать такие операции?

– Не совсем. Я первым делал лапароскопию. Лапароскопия – это то, что в брюшной полости: на животе, вместо разреза делается три прокола. Гистероскопия – это то, что в полости матки, вообще без проколов и разрезов. Это не новый метод. В начале 20 века врач сделал такую операцию при помощи цистоскопа – аппарата, которым урологи осматривают внутреннюю поверхность мочевого пузыря. А в Херсоне получилось так, что мое становление как врача совпало с покупкой нового оборудования. Тогда главврачом была Зоя Сергеевна Клименко (Заслуженный врач Украины, специалист высшей категории, почетный гражданин  Херсона). У нее было много связей, она все время старалась что-то новое внедрить, и в то время, первой в области, купила гистероскоп и лапараскопическую стойку. И  послала меня на курсы, самым первым из наших гинекологов. Но мы все учились. Ездили в Киев, чаще – в Москву, тогда же был Советский Союз, москвичи учились у американцев, а мы – у москвичей. А потом меня пригласили на медицинский конгресс в США по лапароскопии. Но ехать – за свой счет. Это был 1994 год, визу было получить очень сложно. Судозавод тогда работал, оплатил мне билеты на самолет и помогал с оформлением документов. Оставалось до вылета дня три-четыре и тут мне говорят – визу открыть не смогли. Что делать? Решил ехать в посольство. Я очень терпеливый. Если есть какая-то цель, даже если сам думаю, что такого быть не может, все равно продолжаю прикладывать к ней усилия. А потом удивляюсь, что получилось. Так и с этой командировкой было. Приехал в Киев, в посольство, там охрана – наша, местная, – не пускает. Объясняю, что надо попасть, что через два дня конгресс, а они – 200 долларов. На то время 200 долларов – сумма просто нереальная. Поехал в гостиницу, узнал телефон посольства, сел и накручиваю диск телефона (мобильных тогда не было). Часа через полтора дозвонился, объяснил ситуацию. Мне говорят: хорошо, приходите завтра с утра. Утром – та же охрана стоит, что с меня 200 долларов требовала. Спрашивают, мол, чего пришел. Я,  – да так, просто. Выносят списки тех, кого на собеседование приглашают, читают, и в самом конце, рукой, дописана моя фамилия. Они так удивились, эти охранники… А визу я в тот же день, в обед, получил. Вот так мы и начали делать в Херсоне эти операции.

– А иностранцы могут у нас чему-то поучиться?

– Иностранцем всегда есть чему у нас учиться. Например, если у них какого-то инструмента нет, операцию делать не могут. Они просто не представляют себе, как это можно, не имея полного комплекта. У нас выполняют, имея минимальный набор, приспосабливают другие инструменты. Например, есть такой маточный манипулятор. Он достаточно дорогой, порядка 3,5 тысяч евро – используется при лапароскопии для удаления матки. Но так как у нас его нет, то мы делаем операции и без него. Хотя во всех руководствах написано, что так выполнять операции нельзя. А мы справляемся, разве что операция идет дольше, не полчаса, а, скажем, 45 – 50 минут.

– Самая сложная операция в Вашей практике?

– Это было по санавиации, ездил в Великую Александровку. Девочка после родов, 18 или 19 лет. У нее во время родов произошел выворот матки. Через четыре дня вызывали санавиацию, приезжал доктор (тоже из Херсона),  есть запись в истории, что он матку вправил. А прошло еще два дня, и она у нее опять вывалилась. Он ее, оказывается, вправил, но – не вывернул. Все это время девочка кровит. И когда мы приехали, гемоглобин – 40, килограмм 45 веса… Если бы мы пошли на операцию, в таком состоянии она бы ее не перенесла. А матку надо было немедленно удалять. Сейчас прямое переливание крови не делают, из-за опасности заражения ВИЧ, гепатитом. Но тут… или спасать девочку, или подвергать риску заражения. В Великой Александровке была футбольная команда, мы отобрали футболистов с такой группой крови, делали прямое переливание и оперировали. Спасли. Но страшно было – очень. Что не выживет.

– Как изменилась профильная медицина за четверть века?

– Очень изменилась. Заболевания все те же, но диагностика лучше стала. И подход к лечению. Уже есть много препаратов, благодаря которым можно избежать операции. И если раньше бесплодие часто было приговором для семейной пары, то сейчас – проблема решается в течение полугода. Единственно, все упирается в деньги. Раньше гинекологические операции – это только когда живот режут. Разрез большой, заживал долго. После операции постельный режим несколько дней. Осложнений было много. Сейчас то, что женщины на следующий день встают – это 100%. Домой уходят не через неделю, а дня через два-три. Наука идет вперед, исследуют, каким образом зашивать, что не зашивать – само лучше зарастет. Создаются новые алгоритмы операций, чтобы женщине было легче. И когда я начинал работать, очень много абортов было. Штук двадцать в день делали. Сейчас один-два. Но я, слава Богу, аборты уже давно не делаю, отказался. Стало намного легче и жить, и работать. Верю в Бога. Если мне что-то снится, то обращаю на это внимание. Но какие бы не были знаки, операции не отменяю. Просто перед этим встал, молитву прочел, и пошел… Это очень хорошо помогает.

– На Новый год принято загадывать желания и они сбываются. О чем Вы мечтаете?

– У меня двое мальчиков. Хотелось бы, чтоб нашли свои половинки. Внуков хочется очень. У меня одна внучка есть, от старшего сына. Но так сложилось, что его бывшая жена уехала за границу и увезла ее с собой. Не видел уже два года. Очень жаль. Хочется маленьких детей, но не своих, – внуков.

*Святитель Лука (Войно-Ясенецкий): земский врач, лечивший обычных людей; хирург, спасший от слепоты сотни людей и сам потерявший зрение в конце жизни. Профессор, священник, политзаключенный и… лауреат Сталинской премии.