Первая украинка, которая покорила Эверест, рассказывает, как это было

Первая украинка взошла на Джомолунгму высотой в 8 848 м над уровнем моря ночью, 20 мая. В интервью НВ Галай рассказывает, сколько стоит обуздать Эверест, в каких условиях придется выживать ради мечты и помогла ли бы альпинисту, который не может идти дальше.

- Откуда у вас появился интерес к горам?

- Я поспорила со своим сотрудником. Мы с ним лучшие друзья. Был футбольный матч, от болеет за Реал Мадрид, а я – за Барселону. И вот мы поспорили на счет, кто выиграет, а кто проиграет, ну и я проиграла.

До этого я постоянно над ним смеялась, что он чеченец, но ни разу не был в горах. И он сказал: «Ага, давай я тебя отправлю теперь на Эльбрус». Но тогда не было поездок туда, поэтому я выбрала Казбек.

Сама уехала из Киева в Грузию, первая из группы поднялась, хотя там было много людей. Мне очень понравился тот поход.

Прошло три месяца, и я начала собираться на Килиманджаро. Мой друг был в шоке. Он говорит, мол, ты чего, а я говорю, что горы – это как наркотик. Все так говорят. Когда у нас какие-то походы, экспедиции, и люди садятся между собой поговорить, то говорят, что так и есть. Впервые, обычно приходят в горы, чтобы посмотреть природу, а потом влюбляются.

- Когда вы впервые собирались в горы, обладали для этого достаточной физической подготовкой?

- Да, я занимаюсь боксом, фит-кроссом, бегаю по городу, участвую в небольших марафонах. У меня подготовка очень хорошая. Ну, но перед самим Эверестом, где-то за полгода, я начала очень интенсивно готовиться. Каждые два дня – пробежка по Киеву утром, а иногда и два раза в день тренировалась.

Еще ходила на скалолазание, но это была не столько подготовка к Эвересту, сколько к Маттерхорну (Маттерхорн – гора в Пеннинских Альпах на границе Италии и Швейцарии. Высота – 4478 м), то есть, наработки технических моментов для альпинизма. Я очень люблю скалолазание. Даже когда ездим с друзьями на море, то ищу, где бы можно было полазить.

- В подготовке к Эвересту у вас был инструктор, да?

- Да, Саша Зеленский, директор скалодрома Гиперион. Он меня готовил, сам загорелся, был заядлый. У него много клиентов, поэтому он готовит наших девушек к мировым чемпионатам по скалолазанию. И я параллельно приходила, он всех бросал и бежал со мной заниматься.

- Сколько длился сам поход на Эверест?

- Полтора месяца – это вместе с перелетами. Переход из базового лагеря до вершины – где-то дней 30 максимум. Я спешила, потому что у нас была конкуренция.

Эверест был моей мечтой – высочайшая вершина мира, о чем еще мечтать? И вообще, я очень люблю Непал, Гималаи, это для меня самое красивое в мире. Подняться на самую высшую их точку – честь для меня.

- Что было самым трудным?

- Ждать. Очень задолбало ждать. Сидишь в лагере и ждешь: то погода, то еще что-нибудь. Нет телевизора, нет планшета, телефона, потому что все село. Надо чем-то заниматься, а чем? Я прикалывалась, что сижу и наблюдаю, как ногти на ногах растут. Очень скучно.

Хорошо, что были люди, которые приходили из одного лагеря в другой, мы между собой общались, о чем-то говорили, ели там вместе, пили чай и так убивали время.

Когда мы только отправлялись в поездку, я спрашивала Виктора Бобко, моего гида, что будет самым трудным для меня в этом походе. Он сказал: «Для тебя – ждать. Потому что ты не можешь сидеть на месте».

Я еще никогда не была в таких долгих экспедициях. Постоянно задалбывала его, чтобы мы уже шли на вершину без перил, без страховки, потому что уже не могла.

Хотелось помыться. Для меня было открытием не мыть голову месяц – это оказалось проблемой для моих волос. И вообще не мыться: утром все влажные салфетки замерзают, ждешь, пока выйдет солнце, чтобы нагрело палатку, и в палатке это размораживается. Только так можно было попытаться принять какие-то элементарные банные процедуры.

- Что вы ели?

- До 6000 м шерпы готовили нам кушать, разводили, например, супы горячей водой. А уже выше – то, что брали с собой. Всякие шоколадки, чипсы. Я ела, у меня был аппетит. Обычно, стараюсь питаться здоровой пищей, но там она не усваивается, поэтому нет смысла. Если бы я здесь ела по 6-7 сникерсов в день и по 3-4 упаковки чипсов, я бы уже это почувствовала. Там это летит в никуда, организм тратит больше энергии, чтобы это все переработать.

Воду брали из снега или льда. Больше, конечно, лед, потому что его легче растопить. Ждать надо где-то час, чтобы его растопить. Ставишь на газовую горелку, насыпаешь в кастрюлю это все, и ждешь. Чем выше поднимаешься – тем дольше оно кипит. Если сильно хочешь пить, то все равно, какое оно.

- Было ли страшно?

- Не было вообще. Я наоборот получала от всего кайф – от высоты, например. Я очень азартный человек, люблю адреналин. Для меня это было удовольствием.

- Какое впечатление у вас осталось после Эвереста?

- Я всегда говорю, что такое вытерпеть – нереально, нужно очень это любить, любить этот дискомфорт. Когда впервые приехала с похода, говорила, что это большое удовольствие – иметь дома диван и туалет. Это просто дары.

После походов начинаешь ценить такие вещи. Когда знаешь, например, как это – спать на камнях в спальнике, после чего болит все. Не ценишь, пока не попадешь в такие условия, где этого нет. Все это не чем заменить. Ну, да, ставят небольшие палатки в виде туалетов, но это только на низких высотах. На высоких уже просто выходишь, и там, где видишь. Ребятам в том плане, конечно, удобнее.

- Как вообще получилось, что вы стали первой украинкой, которая взошла на Эверест? До этого были какие-то попытки?

- Подробностей не знаю, но мне известно, что когда-то Украина организовывала женскую экспедицию, туда входили три женщины. Одна из них скончалась на Эльбрусе – молодая, 23 года, ее зовут Маша, ее отец известный альпинист. Она работала гидом и вела группу, и там произошла какая-то странная история. Они попали в плохую погоду, Маша погибла и ее тело искали очень долго. Вторая женщина отказалась от экспедиции, переехала в Испанию. А третья родила ребенка. Ну и так ничего и не произошло.

Есть такой известный украинский ледолаз, Валентин Сипавин, он входит в восьмерку лучших ледолазов мира. Он говорил, мол, попробуй Эверест, ты такая боевая, тем более, там никогда не было украинок. Я не могла поверить. Я написала Виктору Бобко сообщение в Москву, чтобы он проверил информацию. Если так, то будем над этим работать. Потому что с начала я была уверена, что до меня там уже побывали украинские девушки.

Но трудно мне не было. Была только финансовая проблема – надо где-то взять деньги. И я даже не задумывалась на секундочку, что у меня не получится. Хотя встречала много людей еще в базовом лагере, которые очень переживали, что не зайдут. Я переживала, что могу не стать первой, ведь еще была Таня [Татьяна Яловчак – украинская альпинистка, взошедшая на Эверест второй, 21 мая в этом году]. Но то, что не зайду – таких мыслей даже не было.

- Сколько стоит взойти на Эверест?

- Более 50 тыс. долларов. Но все эти деньги действительно идут на конкретные расходы, а не просто зарплата гиду или какие-то капризы. Там есть зарплата шерпам [народность в Восточном Непале. Обычно выступают в роли проводников для альпинистов], разрешение на восхождение – пермит на гору, он стоит около 10 тыс. долларов. Входит питание – шерпы готовят тебе кушать, также проживание, зарплата китайской команде, которая прокладывает перила. Ты за все должен платить деньги. Даже если бы это была не коммерческая, а спортивная экспедиция, мы бы в любом случае вышли на эту сумму.

Я сначала не понимала, за что такие деньги. Но это вершина мира и страна пытается на этом заработать, если есть люди, которые готовы подниматься за такие деньги, то им это в плюс. Шерпы – это люди, у которых за целый год это единственная возможность заработать такие деньги. Ведь восхождение на Эверест разрешается лишь в мае. Это очень бедная страна.

- Вы платили из собственного кармана, или искали каких-то спонсоров?

- Я обращалась в фирму, где работаю, но они не пошли навстречу. Мне помогла сестра. У нас есть семейный бизнес, у мужа моей сестры – термальные воды Косино. Этот бизнес также оздоровительный, связанный со здоровым образом жизни. Они мне помогли финансово.

Также помогали друзья. Никто не дал мне полностью всю сумму. Я ходила целыми днями и спрашивала, где мне взять деньги на Эверест. Где бы мы ни были, я всех задолбала. Говорили мне, а давай поговорим не про Эверест, а про что-то другое уже.

- Кто был в вашей группе, когда вы поднимались на Эверест?

- В нашем лагере была местная непальская компания, которая принимает людей, организует шерпов и так далее. Нас там было человек десять. Была я, мой гид Виктор, еще один парень Паша из Москвы в команде. Потом была команда, которая жила с нами в лагере, но шли не с нами и у них были отдельные гиды: сингапурец, англичанин, японец и француженка. Еще была команда Тима Медведца, который снимал программу Discovery. Это наш был один лагерь, а таких всего было около шести.

- С вашего все поднялись?

- Нет. Даже этот Паша, с которым у нас был общий гид, не поднялся – у него началась горная болезнь.

- С Таней, которая стала второй украинкой, покорившей Эверест, вы раньше были знакомы?

- Там познакомились. Она из Восточной Украины, давно занимается альпинизмом, где-то около десяти лет. Это была ее мечта – подняться на Эверест. Ну, не получилось первой.

- Что там знают об Украине?

- Все спрашивали, а как у вас там, они знают про наш конфликт с Россией. Даже местные люди в Катманду подходили, спрашивали, откуда вы. Виктор, мой гид, говорит: «Я из России, а Ира – из Украины». А они такие: «И как, вы нормально общаетесь?». Спрашивают, закончилась ли война, а Крым наш, или не наш.

- Отметило ли как-то ваше достижение наше государство?

- Нет. Ну, вот есть награда из Национального реестра рекордов Украины. Если честно, я даже не узнавала, предусмотрено ли что-то. Понимаю, что, учитывая обстоятельства в стране, им мало дела до украинки, которая поднялась на Эверест.

- Была история про австрийку-вегетарианку, которая погибла на Эвересте. Ее недостаточную физическую подготовку связывали якобы с вегетарианством.

- Не думаю, что это как-то связано, ибо 90% шерпов – вегетарианцы, они же буддисты. У австрийки началась горная болезнь, она начала чувствовать себя плохо на 7 тысячах [метров]. Насколько я знаю, там еще голландец умер – уснул и не проснулся.

От организма там можно ждать всего, что хочешь. Он не понимает, что случилось, все это – огромный стресс. Выключается периферия. От недостатка кислорода отключаются конечности – руки и ноги мерзнут. Мозг старается сохранить себя таким образом. Мы проводили эксперименты даже: ставили на ноль кислородный баллон и наблюдали. Сразу мерзнут руки и ноги. Когда включаешь снова – уже нормально.

- А есть какой-то период для адаптации после того, как спускаешься оттуда?

- Это очень индивидуально. Кто-то по три месяца лежит после Эвереста в санаториях, с ложечки кормят. А у кого-то наоборот – бегают потом по Катманду с криками: «Ура!». У меня было нормально, мы с Виктором уже на следующий день были на вечеринке.

У каждого все индивидуально. Поэтому я хочу подняться на 8 тысяч без кислорода, чтобы проверить свои реакции, свой организм. То, что я слышала от людей, которые за мной наблюдали – мое поведение на высоте была аномальное. Я и спала, и ела, ничего мне не было. Несколько раз разболелась голова, обычные мигрени, как и здесь может быть.

Я себе спокойно сидела на 6400 м, ждала под вершиной, никуда не спускалась. Таня Яловчак поднималась пять раз на 6400 м, потеряла из-за этого много сил и энергии, ходила туда-сюда. Я два раза. Один раз пошла себе на седло, спустилась в лагерь, второй раз когда пошла, не спускалась вплоть до вершины.

- У альпинистов есть какие-то правила? Например, если кому-то плохо, ты видишь это, но – нужно ли помогать?

- Друзья Татьяны, российский Первый канал России, приходили в лагерь и брали у меня интервью. Они спросили, мол, если я буду идти и увижу, что Татьяне и ее гиду плохо, пройду ли я мимо. Я долго думала.

Есть такое правило, что в горах каждый за себя. Ты сам себе это придумал, тебя никто не заставлял идти, ты придумал, что хочешь подняться. Надо понимать, что для человека может быть фатальной попытка помочь кому-то другому. Надо понимать, какая высота, например. Если больше чем 8600 м, всех предупреждают: вы здесь сами за себя. Если что-то случится, никто никого оттуда сносить не будет.

Чтобы снести с такой высоты, надо оплатить шесть пермитов для шерпов, чтобы они туда поднялись, провели спасательные работы, спустили человека вниз. Поэтому там лежат те тела, пристегнутые к веревкам, которые никто не спускает с горы. И от мороза они выглядят так, будто умерли вчера.

Я не знаю, мне бы было очень тяжело. Если бы я понимала, что для меня, моего шерпа и моего гида это будет опасно, я бы спросила у гида, помогать ли таким людям. Если бы решала сама – наверное, помогала бы. Потому что потом придется жить с тем, что ты оставил человека, которому плохо.

На 6 тысячах на спуске я встретила парня, который лежал под камнем. Подошла к нему, такой симпатичный, высокий парень не нашей национальности. Говорю, ты чего здесь лежишь. А он: «Я хочу полежать». Говорю ему, что нельзя так делать, надо встать и идти, потому что еще очень далеко до ближайшего лагеря. А он мне: «Зачем ты мне это сказала, я еще так далеко?». Я пыталась его заставить пойти со мной, но он не захотел – как я могу тянуть его за руки, если он не хочет. Это был популярный маршрут, я понимала, что там могут быть и шерпы, и другие люди, и его просто там никто так не оставит.

На спуске встречала многих парней, которые проходили два метра и падали. Сели и сидят. За ними шерпы: «Ну встань!», а они – нет, не можем. И эти бедные шерпы занимаются тем, что заставляют их встать, объясняют, насколько опасно просто сидеть, ведь кислород заканчивается. И когда человек теряет силы, он уже ничего не понимает.

- Таких, кто сдается и не доходит до вершины, много?

- Да. Я даже видела девушек, которых шерпы за руки затаскивали в лагерь на 8300 м. Не понимаю этого: если тебе так плохо, неужели тот Эверест стоит тех страданий? Это опасно для организма. Может быть инсульт, если постоянно снимать и надевать кислород. Мы никогда не знаем, как наш организм отреагирует на высоту.

Еще мне рассказывали, как когда-то раньше японка заплатила четырем шерпам, чтобы ее подняли на гору. На одного человека по-нормальному дается один шерп, а она заплатила четырем, чтобы ее подняли по лестнице на Эверест, подняли в прямом смысле этого слова. Стояла огромная очередь, и все ждали, пока ее туда затолкают.

- Она физически была неспособна подняться?

- Она была абсолютно неспортивной, но имела много денег. Это было 50 лет с первого восхождения на эту гору, она хотела отметить это так. Но это совершенно опасно как для них самих, так и для шерпов.

Бывают люди, которые вообще не готовы к восхождению, даже не умеют надеть «кішки» на ноги, не знают, как. Или я видела, как китайцы тренируются возле вершины пользоваться веревками, спусковыми. Они пришли на Эверест, не зная этого. А ты потом стоишь в очереди и ждешь, пока он там научится что-то перещелкнуть. Даже такое было.

- То есть какого-то предварительного отсеивания для желающих пойти на Эверест нет?

- Да. Я думаю, что человек сам должен бы понимать, куда он идет. Потом случаются такие вот случаи, когда там умирают. А почему? Потому что пришли неподготовленные.

- Сколько нужно готовиться к восхождению на Эверест, если не имеешь никакой подготовки?

- Физически люди тренируются по три года перед тем, чтобы взойти на Эверест.

Там отдохнуть нереально. Выше 5 тыс. ничего не восстанавливается. Я, даже, была поранилась, и у меня маленькая ранка не заживала до Катманду. Организм не восстанавливается. Поэтому надо быть к такому готовым.

Вообще же, я надеюсь, что в Украине после этого как-то популяризируется такой вид отдыха. Я считаю, что лучше заплатить тех 800 долларов и пойти, скажем, на Килиманджаро, чем поехать в Турцию, где ты будешь семь дней пить и есть. Потому что Африка – прекрасная, гора прекрасная, люди прекрасные. Но, к сожалению, в Украине почему-то не считают это доступным отдыхом. Пожить в палатке для каждого полезно, потому что ты учишься выживать. Не нужно быть марафонцем, чтобы это делать.