Профессия–водолаз

Наш земляк Виктор Личман работает боцманом на теплоходе “Дельфин”. Но прежде чем стать моряком, он три года служил глубоководным водолазом. И сейчас делится воспоминаниями с нашими читателями, как в молодые годы провел 2 месяца под водой.

Когда Виктора призвали служить в военно-морской флот,  по распределению он попал в Севастопольскую школу водолазов, на специальность водолаз-глубоководник. Там обучали тайнам профессии 8 месяцев. И за время службы сотни раз он опускался под воду в барокамере на глубину 180 метров, а в специальном костюме – погружался до 60 метров. Там, на дне, вместе с сослуживцами искали погибших людей, поднимали затонувшие корабли и лодки, обследовали днища и винты поврежденных судов, занимались ремонтом. А с 1982 по апрель 1985 года стали строителями искусственного острова для Ирбенского маяка. Сейчас этот маяк на Балтике сравнивают по смелости замысла, техническому новаторству и эстетическому совершенству с легендарным Колоссом Родосским. Он находится на мели Михайловская, – в фарватере Ирбенского пролива, по пути из Балтийского моря в Рижский залив.  Неровное дно пролива, щедро усыпанное “наследством”  двух мировых войн – тысячами мин, торпед и затонувших судов с боеприпасами, да еще и мель в самом оживленном месте – все это создавало угрозу судоходству. Мель неоднократно пытались оградить плавучим маяком, но каждый раз, в самый опасный осенне-зимний период, его приходилось убирать, чтобы не раздавили ледяные торосы. Поэтому в 1980 году тут начали строить стационарный маяк. И для него из камня и щебня, на глубине 12,5 метров начали отсыпать трехметровой высоты “постель”, основу для бетонного монолитного искусственного острова.  Вместе с Виктором в одной бригаде работали Юрий Николенко и Олег Босиков.  Когда водолазы опускались под воду на грунт, то с баржи следом спускали вниз камни и щебенку. Отдельные булыжники достигали до 100 килограммов. Ребята подхватывали этот груз  и  переносили  на  нужное место. Диаметр искусственной платформы маяка – 100 метров. И ребята выкладывали его своими руками – ведь там, на дне, ни тележек, ни тачек  быть не могло. По два-три часа они не выходили из воды. От усталости немели руки и ноги. Пот  градом катился по лицу, заливал глаза. А они  трудились. На морское дно ими было уложено более 400 тыс кубических метров камней и щебня. Труднее всего, как вспоминает Виктор, было когда море штормило. Приходилось напрягать все свои силы, чтобы груз в лебедке с “болтающегося”  на волнах корабля удержать и выгрузить в нужное место. А первое время молодым парням еще трудно было привыкнуть к самому водолазному обмундированию. Тяжелые  ботинки, шлем с 3-мя шлангами и сам костюм вызывал шок. На все это страшно было смотреть, не говоря уже о том, что это все надо надеть на себя. Но человек ко всему может привыкнуть. Их бригада стала лучшей, за свои первые 500 часов погружений они получили премию – по 50 рублей, по тем временам – больше, чем зарплата учителя. А за время службы Виктор, в общей сложности,  провел полторы тысячи часов под водой, в глубоководных спусках. Если эти часы  перевести в дни, то получается 62 дня или – 2 месяца пребывания под водой.

За это время там, на дне, многое довелось повидать. В том числе, и страшного. Вообще, все, что связано с погружением в воду – связано и с риском. Но труднее всего было бороться с самим собой, с паникой, которая неожиданно охватывала под водой. Холодно, темно, так что не видно свою вытянутую руку, и осознание того – что ты один в толще воды на морском дне. Давило тяжелое снаряжение (82 кг весит костюм водолаза) и страх, а что если передавится шланг, по которому подается воздух? Или связь с кораблем? И что тогда делать? Впасть в панику можно было от одних только мыслей. Поэтому спасало в такие минуты только одно – мысли о маме, об отце, и своей семье, которые ждут дома – говорит Виктор.